М: И, надеюсь, ты не будешь возражать, - мы еще поговорим о "Хаусе" - я хотел бы вернуться к началу твоей карьеры. Ты ведь выросла на восточном побережье?
ЛЭ: Да.

М: Когда ты поняла, что хочешь стать актрисой?
ЛЭ: Как только научилась говорить. (смех) По-моему, так случается со многими актерами. Не думаю, что можно пойти работать в эту индустрию, когда ты не считаешь, что это единственное, чем ты хотел бы заниматься. Если у тебя на примете есть другая профессия, скорее всего, тебе лучше учиться на нее. Но для большинства актеров, успешны они или нет, выбор ограничен.

М: То есть у тебя никогда не было запасного плана? Ты не думала о том, чтобы учиться, допустим, на юриста?
ЛЭ: Нет. Забавно, что ты это предположил. Мои родители пытались меня заставить это сделать. Я не могу придумать худшей профессии, чем юрист. Я даже не люблю играть юристов на телевидении. Нет ничего скучнее, чем сниматься в этих сценах. Они очень утомляют.

М: Никто из твоей семьи не связан с киноиндустрией. Как ты получила свой старт?
ЛЭ: Я всегда хотела этим заниматься, поэтому я выходила на сцену каждый раз, когда подворачивалась такая возможность. Даже если надо было просто подержать какой-нибудь знак, меня это подбадривало. К тому же я занималась танцами и гимнастикой - всем, чем угодно, лишь бы это позволяло мне выступать перед публикой. Я ставила танцы под все пластинки, которые у меня были, и заставляла своих родителей смотреть, что я придумала. Я была из тех детей, у кого каждые 20 минут новый танец.

Но, когда я была тинейджером, у меня появились люди, которых я считала менеджерами. Черт знает, кем они на самом деле были? Мы сделали мои фотографии, я купила справочник и составила порайонный список каждого агента и менеджера в Нью-Йорке. Мне было где-то 14, и я бродила по Манхэттену со стопкой фотографий и вычеркивала из своего списка фамилии. В конце концов, я бросила этот список. При таком подходе я попадала в небольшие неприятности, стуча в двери с табличкой "агент" или "менеджер", потому что среди них встречается много подонков. Так что, вот, как это все начиналось. Чем дальше, тем страшнее. (смех)

М: Как у тебя появился первый менеджер? Он сам постучался в твою дверь?
ЛЭ: Ну, это зависит от того, что ты имеешь в виду под моим "первым менеджером". Многие люди называли себя моими менеджерами, но я понятия не имею, чем они занимались. В действительности, я все делала сама. Конечно, были агенты и менеджеры, с которыми я "работала", но сегодня как актриса с опытом я знаю, что они должны делать, - и те люди не выполняли свои обязанности. Меня знали в Нью-Йорке как участницу Клуба деток. Только из-за того, что я постоянно тусовалась, и на самом деле любила то безумно интересное место и тех безумно интересных людей. Но в конечном счете это оказалось бесцельным времяпрепровождением. И с высоты того опыта и того внимания, я была сильно разочарована и пропала из вида на год. В то время в мире многое происходило, и именно за этот срок я написала и поставила спектакль - мюзикл о СПИДе. Это стало достойным началом моего творческого пути.

И затем все закончилось идиотской работой на MTV. Кто-то на канале знал меня как клубного ребенка с ником Лиса И, кто-то - как драматурга Лису Эделстин, а кто-то - как девчонку, которая попробовала послать видеокассету на кастинг на место ведущей шоу. Они все говорили об одном и том же человеке на каком-то совещании, как они после мне рассказывали, и, едва они это поняли, я получила работу. И, насколько бы эта работа ни была тупой, благодаря ней у меня появился мой первый настоящий агент и первый настоящий менеджер. Так что я сама создала необходимые условия, чтобы они ко мне пришли. И я вправду думаю, что и сейчас ты должен делать то же самое через youtube или театр, хотя youtube стал настоящим кладом для всех, кто хочет себя показать.

М: Если вернуться к теме Клуба деток, это было этаким предвестником феномена Пэрис Хилтон [в статье 1986 года NY Times "Лиса в стране чудес" Лису назвали "светской львицей" - прим. пер.]?
ЛЭ: Я слышала об этом сопоставлении. Только вот Пэрис Хилтон вышла из богатой семьи, а Клуб деток не имел ничего общего с деньгами. Их там ни у кого не было. И тот мир был наполнен маленькими микрокосмами. Того, что творилось в центре Манхэттена, не было даже на его окраинах. Это были совсем другие люди. Когда ты путешествуешь по городам, ты можешь ощущать, насколько каждый город уникален. Так что все то, что было там, отличается от того, что мы видим сейчас. Было классно самостоятельно придумывать себе наряды, не ходить в брэндовых вещах, - и в некотором смысле это была более счастливая юность, потому что можно было использовать свое творческое начало в противовес размеру кошелька. 

Поэтому я не стала бы проводить параллель между собой и Пэрис. Я была полна энергии. Это единственная причина, почему на меня обратили внимание. Я была в таком восторге от того, что находилась там. Я была наименее интересная персона в клубе. Это правда, если вы посмотрите на то, что там творилось. Но, возможно, я была наиболее приятным человеком для тех, кто не входил в это сообщество. Забавно, теперь это все обросло какими-то мифами. Но я люблю, что это было в моей жизни. Многие их тех людей - кто выжил - до сих пор являются ее частью. И они настолько же интересные, насколько они были интересными тогда.

М: Это было до или после колледжа?
ЛЭ: Во время. Это началось до колледжа, продолжалось во время моей учебы, а затем я бросила учиться, чтобы написать свой мюзикл. Я была на отделении актерского мастерства в Нью-Йоркском Университе. И я ненавидела это место. Я вспоминала, как бродила по Нью-Йорку со своими фотографиями и подводила итоги того, с чем сталкивалась в этих сумасшедших офисах. И я чувствовала, будто получаю на занятиях все, кроме правды. И я чувствовала, что школы актерского мастерства - особенно в университетах - недостаточно рассказывают тебе о том, в каком мире ты скоро окажешься. Они оставляют тебя в этих фантазиях, которых у меня тогда уже не было. К тому времени, как я поступила в колледж, я уже потеряла невинность в этом плане. (смеется) И я была разочарована учебой.

Хотя я взяла курс драматурга ******** ****, на занятии с которой нашим заданием стало написание политико-сатирической песни. Я написала песню "Government A'okay'd Sex" на тему антигомосексуальных законов, и она была очень впечатлена. Именно она стала человеком, поддержавшим меня в том, чтобы продолжить писать. Затем я написала первую песню того, что впоследствии стало моим мюзиклом, и она сказала: "Ты должна превратить это в шоу". И тогда я по сути просто решила: "Я не должна учиться здесь". После я написала мюзикл, и это лучшее, что я сделала в своей жизни. Это стало для меня лучше любой школы.

М: Шоу называлось "Положительный"?
ЛЭ: Да.

М: И ты не только его написала, но и поставила, сочинила к нему музыку и исполнила там роль.
ЛЭ: Да.

М: Может, ты еще и за питание там отвечала?
ЛЭ: Нет. Но я платила людям! На самом деле.

М: Это было редкостью. Люди получали деньги?
ЛЭ: Людям действительно платили. Я собирала деньги на шоу, в буквальном смысле исполняя танцы и песни в гостинных домов. Я играла отрывки из спектакля. Все знали, что идут на благотворительные вечера, - поэтому это не было из ряда того, что я заставала кого-то врасплох протягиванием шляпы. Но я, правда, собирала деньги таким способом. И затем театр, La Mama, удвоил собранную мною сумму, и вместе получились огромные $13 тысяч. По тем временам это была колоссальная сумма. Театр предоставил мне на месяц огромное помещение под репетиции. Благодаря нему все это оказалось возможным. Он мне помог как молодой творческой единице. И я очень благодарна этому месту.

М: Это было шоу одной актрисы или..?
ЛЭ: Нет, нас там было 8 человек и каждый исполнял роли где-то 5 персонажей. Костюмы были продуманы до мельчайших деталей, танцы - поставлены моим другом, ведущим танцором "Нью-Йоркского балета". Мы любили этот проект. В нем затрагивалась тема, о которой было важно говорить в то время, потому что люди в действительности не касались темы ВИЧ и СПИДа и того, как это разрушало все наше общество.

М: Что тебя в таком нежном возрасте зацепило в этой теме?
ЛЭ: Ну, многие мои друзья умирали. Многие люди чуть ли не падали замертво - настолько быстро это все происходило. Это никак не лечилось. Это стало чумой. Все началось с волонтерства в организации под названием "Кризис здоровья мужчин-гомосексуалистов". Я ходила по больницам, потому что в то время даже медсестры боялись заходить в палату к больным СПИДом,- настолько тогда было мало информации об этом. Для этого нужно было отслушать трехдневный 27-часовой курс лекций, чтобы узнать все, что было известно, об этом вирусе, чтобы научиться тому, как относиться к больным. Просто на всякий случай. Они не хотели посылать в госпитали тех, кто скажет пациентам, что они попадут в ад. Они пытались убрать неподходящие кандидатуры, предотвратить возможные проблемы и принимать лишь оставшихся волонтеров, чтобы потом отправлять их в госпитали. 

И в тот период, когда ты знаешь все об этом и не только, твоя жизнь неожиданно меняется. Если ты родился в 60-х или раньше, ты рос с пониманием того, что предыдущее поколение идеализировало "свободную любовь", ты застал дикие 70-ые. И тут оказывается, что ты можешь умереть, если будешь жить так. И тебе приходится менять свои привычки, брать на себе ответственность и продолжать чувствовать, будто живешь полной жизнью. Это меня и заинтересовало. Почему некоторые не хотят просить своего партнера использовать презерватив? Что стоит между человеком и его заботой о самом себе? И это шоу было о проблемах в нашей психологии, и о наших предрассудках, и, разумеется, о наших страхах.

М: Это была комедия? Сатирическая?
ЛЭ: Да.

М: Ты этого боялась? Того, что люди будут смеяться?
ЛЭ: Нет, я не волновалась по этому поводу. Я больше волновалась, когда однажды играла отрывки из мюзикла. Я делала это постоянно. И однажды я исполняла куски шоу в Восточном Гарлеме. На дворе 80-ые. Это был латиноамериканский Гарлем. И одной из песней был намеренно отвратительный рэп, который должен был читать парень. Там было о том, какой этот парень классный и СПИД ему не страшен, какой он крутой, чтобы опускаться до пользования презервативами. И я белая женщина. Читаю этот намеренно отвратительный рэп под жуткую мелодию. Я элементарно боялась, что они меня прибьют, - 1987 год, латиноамериканский Гарлем. Но, оказалось, что подростки просто хотели, чтобы с ними поговорили о трахе. И если ты согласен это сделать, - значит, ты такой классный, что плевать, о чем ты там рассказываешь. 

М: Твой мюзикл там пользовался популярностью?
ЛЭ: Да. В латиноамериканском Гарлеме он стал настоящим хитом. Это так.

М: И он в принципе стал хитом, да? Разве он не шел пару лет?
ЛЭ: Да. Ну, в La Mama спектакли долго не идут. Мы проводили лекции по выходным и выступали в течение пяти недель, а это долгий срок для этого театра. И уже после я в течение нескольких лет показывала отрывки из мюзикла на различных благотворительных мероприятиях, акциях и тому подобное.

М: И средства шли не на твои какие-то цели...
ЛЭ: Нет, нет, нет. Это были акции в поддержку школьной системы, больных СПИДом и всего такого.

М: Это открыло для тебя новые горизонты? Это прямо привело тебя к твоей работе на MTV?
ЛЭ: Да, точно. Я была без гроша, когда шоу ушло со сцены. Все, кроме меня, получили зарплату. По факту, я думала, что припасла для себя $300. Но на самом деле я превысила бюджет. А он был, ну, вы знаете, расписан на кусочках бумаги. И это все не было систематизированно. И, мне кажется, слезы просто градом катились по моему лицу, когда мне сказали, что я превысила бюджет на $500. Мне протянули $400. Людям из La Mama было неловко. Они взяли их из денег театра. Но затем пришло время MTV и я получала $300. Это было очень хорошо. 

М: И каким был тот опыт работы на шоу? Я знаю, что сама программа тебе не нравилась.
ЛЭ: Я просто ненавидела это все. Это было неплохо для профессионального роста, но я не ведущая. И никогда не хотела быть ведущей, особенно в том возрасте. Один Бог знает, я тогда понятия не имела о себе и о том, кем я хочу себя показать зрителям. Потому что в этой профессии тебе приходится выбрать ту небольшую часть себя и показать ее перед камерой, а это сложно сделать, когда ты сама себя не знаешь. Так что я выглядела полной идиоткой. По правде, я называла это четырехчасовым унижением на национальном телевидении пять дней в неделю. Мой макияж - я была похожа на пуэрториканку. На мне было столько косметики. Мое тело тогда было крупнее. Моя грудь была такой, а задница - такой. А одежда была слишком обтягивающая. И я с трудом в нее влезала, а иногда она могла расстегнуться. 

А парень, который был моим соведущим - я его вообще не считала веселым. Так что там все было из ряда: я говорю что-то, затем он шутит, а я типа смеюсь вот так, "Ха-Ха" (фальшиво). И я за всем этим наблюдала и через несколько месяцев поняла, что, когда ты смеешься над чем-то несмешным, ты выставляешь себя идиоткой. Но даже, если тебе не смешно, это забавно. Потому что потом это оказывается смешным в другой ситуации. К концу моей работы, семи месяцам этой пытки, я пошла на встречу с какой-то женщиной, не помню, представителем какого канала она была, после закрытия шоу. И эта женщина сказала что-то вроде: "О, точно, ты была на этом шоу. Я его так любила. Никогда не видела более ненавидящих друг друга людей". И это было реально смешно.

М: Ты не знаешь дальнейшую судьбу своего соведущего?
ЛЭ: Без понятия. Он импровизировал шутки на месте. Он не был плохим парнем - просто испытывал проблемы с общением. У меня была вечеринка по случаю моего Дня Рождения. Я работала с ним пять месяцев. И на вечеринке он просто... вел себя как клоун. Мы сидели через стол, мы работали вместе по 12 часов в день. И тут я поняла: оу, он не может поддержать нормально разговор. И это уже проблема. Затем в таких случаях нужно проявить сочувствие, и ты осознаешь, что дело, в действительности-то, не в тебе, а в навыках общения другого человека.