Если вы знаете Лису Эделстин в первую очередь как исполнительницу роли доктора Кадди в триумфальном медицинском детективе «Доктор Хаус», вы так же знаете о том, что она каждый день лицом к лицу сталкивается с легендарным Хью Лори (но и носом к носу они сталкиваются не реже). Это последняя на данный момент глава в жизни этой необыкновенной женщины, которая превратилась из постоянной участницы клубных вечеринок и выступлений в активистку движения по борьбе со СПИДом перед тем, как приступить к плодотворной работе на телевидении, включившая в себя разрушение сложившихся стереотипов о сексуальных меньшинствах. 
В своих мемуарах о клубной сцене Манхэттана 80-х гг. «Кровавая диско-баня» Джеймс Сэйнт Джеймс назвал некую «Лису Э» [Lisa E] Королевой Ночного Города [Queen of Downtown – дословно «Королева нижнего Манхэттана»]. Да, Лиса Эделстин была именно той девочкой, которая, как только смогла, сбежала из родного Нью-Джерси навстречу ярким огням большого города. «То, что было главным в то время, и стало причиной, почему меня заметили, - объясняет она, - было умение успевать везде и всюду. Я была невероятно увлечена тем, что я видела. Я была безумно счастлива оказаться за пределами Нью-Джерси. И я была в таком восторге от тех необычных личностей, что жили тогда в Нью-Йорке: Энди Уорхол был все еще популярен, и все последователи его творчества и удивительные художники, - это было время Баския и Кейта Хэринга.»

Но веселье было прервано кризисом в сфере здравоохранения, который обрушился на друзей-геев Эделстин. «Многие очень быстро умирали, - вспоминает она. – Это заболевание только-только переименовали из «рака геев» в СПИД. Вокруг многое происходило, но это не касалось лечения заболевших или хотя бы выписывания лекарств, которые могли бы продлить им жизнь. Так что люди, которым был поставлен этот диагноз, уже были фактически мертвы. В какой-то момент единственным известным лекарством был АЗТ [азидотимидин], который убивал людей не намного медленнее, чем сама болезнь. И вот все твои друзья и знакомые умирают. Мы находились в информационном вакууме. На что только не шли люди, чтобы излечить себя. Некоторые кончали жизнь самоубийством, потому что у них не было страховки или семьи, а они не хотели становиться обузой».
И Лиса Эделстин начала действовать. «Я вступила в сообщество «Кризис здоровья мужчин-гомосексуалистов» [Gay Men’s Health Crisis, далее GMHC], - рассказывает она. – Все, что им было необходимо, - это люди, которые проводили бы пропаганду в госпиталях; было настолько мало доступной информации, что даже некоторые медсестры думали, что это эпидемия чумы, и не хотели ухаживать за больными. Общество GMHC проводило 27-часовые семинары, на которых рассказывалось об этой болезни: о том как можно заразиться, о том, что вообще было известно о ней, о доступных лекарствах, о трудностях, с которыми сталкиваются заболевшие, - а затем тебя чуть ли не силком выставляли за дверь, чтобы ты пошел навестить больных. Так что я многое узнала, и внезапно, когда люди выяснили, что я посещала эти семинары, множество моих друзей и знакомых затаскивали меня в ванные комнаты и показывали мне что-то на своих коленях, или руках, или во рту с вопросами о том, умирают ли они».

Эделстин почувствовала, что необходимо рассказать всем о ВИЧ-инфекции и СПИДе. И каков же был результат? «Положительный» [Positive me – игра слов: результат положительный и человек, несмотря на диагноз, настроен позитивно] - мюзикл, который она написала и поставила. Вы можете найти небольшой отрывок из этого мюзикла на YouTube, где юная Лиса Э играет девушку, которая панически боится презервативов и поет:
«Я имею в виду, что я не хочу просить его, потому что я действительно не знаю, что сказать./ Да вообще, как я могу сказать: «Подожди! Нацепи это!» - прямо посередине действа? О, Боже! Ни за что!/ То есть, Боже, это так неловко, останавливаться и вместо того, чтобы выключить лампу, лишь приглушить свет./ Я хочу сказать, ужас, мне придется увидеть это все. Хуже, если он меня, возможно, заставит это надеть на него!/ Ох уж эти презервативы! Это ночной кошмар, созданный руками мужчин, для каждой девушки./ О, Боже: презерватив! Именно тогда, когда я только свыклась с лобковыми волосами!»
«Изменилось общество – и нам пришлось изменить свое поведение. Внезапно мы должны были начать использовать презервативы, - вспоминает Эделстин. – И я увидела чувство сопротивления в себе, в других людях, – и у каждого была своя причина на это, хотя она и не была рациональной. И это стало именно тем, что заинтересовало меня: почему мы не хотим защищать себя в такие интимные моменты?»

Со временем Нью-Йорк уступил место Лос-Анджелесу, где она снялась в качестве приглашенной звезды в ряде таких хитовых шоу, как «Сайнфилд» [Seinfeld] и «Без ума от тебя» [Mad about you]. «С моим участием тогда так же должен был выйти один сериал, - добавляет Эделстин. – Но посреди съемок четвертого эпизода, наш исполнительный продюсер назвал главу студии «затраханным идиотом», так что проект закрыли. Никто так и не увидел этот сериал».

Вскоре она уже исполняла роли временных персонажей [recurring character – персонаж, который вводится в сериал на несколько эпизодов и может быть оставлен в нем «навсегда» или возвращен в шоу, в зависимости от популярности героя] в сериалах, которые вышли в свет. И две ее наиболее заметные роли произвели настоящий резонанс в обществе и были близки и понятны ЛГБТ-обществу [лесбиянки, геи, бисексуалы и транссексуалы]. Первой такой ролью стал персонаж лесбиянки в драме об отношениях между людьми «Относительность» [Relativity]. «На мой взгляд, единственной проблемой, связанной с исполнением роли лесбиянки, уже тогда было то, что следующие 10 ролей, которые тебе предложат, это тоже будут роли лесбиянок. Этот закон действует и для любой другой роли. Теперь вот все предложения о работе, сделанные мне, начинаются со слов: «Тебе прекрасно подойдет эта роль. Она врач...» », - рассказывает Эделстин.

Хотя в то время многие актеры и актрисы страшились последствий, которые могли бы наступить после исполнения роли человека с нетрадиционной ориентацией, Эделстин считала, что это просто потрясающе. «Разумеется, тогда входить в число сексуальных меньшинств не было нормальным», - вспоминает она. Тем не менее Эделстин говорит, что в тот период времени женщине было куда проще играть лесбиянку, чем мужчине – гея, и при этом все равно оставаться сексуальной, даже когда подобная роль вела к ошибочному мнению у зрителей по поводу ориентации самой актрисы. «По-моему, нам, женщинам, до сих проще перевоплощаться в абсолютно любую роль, потому что этот мир принадлежит мужчинам. А они любят думать о лесбийском сексе, - говорит она. – Думаю, мужчине очень тяжело играть роль гомосексуалиста, в особенности, если это роль женоподобного гея; мне кажется, после этого мужчине было бы – в то время - достаточно сложно вернуться в мир «традиционно ориентированных» персонажей. Но не думаю, что это и сейчас верно. Вы можете увидеть геев, которые так же, как и гетеросексуальные мужчины, получают другие роли, - а они годами обжимались друг с другом на телеэкранах!»

Другая ЛГБТ-роль, благодаря которой прославилась Эделстин, была роль транссексуала, ставшего женщиной, на немного сумасшедшем празднике влюбленных юристов - в сериале «Элли МакБил» [Ally McBeal]; этот персонаж был введен в шоу в качестве клиента юридической фирмы «Фиш и компания» и затем короткое время встречался с одним из главных героев. Хоть Эделстин и сожалеет, что многие ее друзья-транссексуалы, с которыми она познакомилась в юности в Нью-Йорке, так и не увидели ее в этой роли, она говорит, что ее главной задачей было показать «образ человека с чувством собственного достоинства» ради памяти о них. Она также поспешно отметила тот факт, что «теперь нет женщин», как она, «которые играют транссексуалов, теперь есть транссексуалы, которые играют транссексуалов. И это чудесно. Все именно так, как и должно быть».

Перед тем как перевоплатиться в доктора Кадди, Эделстин смогла отчасти осуществить свою мечту, сыграв в паре с Робом Лоу роль еще одного не вписавшегося в эту жизнь человека, высококлассной девушки по вызову и в то же время студентки Юридической Школы, в сериале «Западное крыло» [The West Wing]. «Единственное, о чем я могла думать с Робом Лоу, - это, если бы я могла рассказать себе шестнадцатилетней, что буду целоваться с ним лежа в постели в одних трусиках во время съемок в невероятном ТВ-шоу, то я бы умерла от счастья». С тех пор прошло почти десять лет, но, кажется, обсуждение того телевизионного романа до сих пор кружит ей голову. «Как он меня возбуждал, когда я была старшеклассницей. Я его просто обожала», - рассказывает Эделстин, называя тот опыт одним из «тех моментов в жизни, когда ты жалеешь, что не можешь вернуться во времена своей юности и сказать самой себе о том, что все будет хорошо. На самом деле не все, но зато произойдет что-то, чего ты действительно хочешь». 

Меньше чем десять лет спустя Эделстин будет целоваться с другим секс-символом – Хью Лори, исполнителем роли смахивающего на Холмса и посасывающего викодин доктора Грегори Хауса. Поклонники шоу привыкли к тому, что Хаус дает мастер-классы по оскорблениям всему персоналу госпиталя (не боясь, что его слова могут носить сексистский или расистский характер, и кого-то обидеть); а героиня Эделстин, доктор Лиза Кадди, зачастую является главной мишенью для его самых язвительных комментариев и оказывается в неловком положении как начальница Хауса, пытаясь одновременно оправдать его необычные методы диагностирования и не дать ему зайти слишком далеко, - и все это во время того, как она старается ловко не обращать внимание на его подколы.

«Думаю, Кадди нравится внимание Хауса к ней и его ругань, - говорит Эделстин. – Он тот мужчина, которым она восхищается, которому доверяет и которого ненавидит, к которому испытывает влечение во всех смыслах этого слова, и она его понимает; так что она знает, что он имеет в виду, когда говорит что-либо о ее толстой заднице или груди. На самом деле таким образом он показывает ей свою любовь». 
Потребовалось больше чем четыре сезона, чтобы эта «любовь» проявилась в форме поцелуя. «Этот поцелуй был удивительный, потому что – помимо того факта, что я целовала Хью – он был порожден болью, - рассказывает Эделстин. – И я думаю, для Хауса, человека, живущего с постоянной болью, в момент, когда он увидел Кадди, которая испытывает нечто похожее на его боль, они оба, наконец-то, оказались на одном уровне».

Как бы то ни было, годы язвительных ремарок Хауса по поводу внешности Кадди не могли не оказать влияния на аудиторию сериала. «На днях я была в универмаге и покупала там носки, никому не мешая, - делится Эделстин. – И эта женщина... начала: «Ух ты! Вы так похожи на актрису в этом ТВ-шоу. Я хочу сказать, вы ее сестра?» Я ответила: «Ой, нет, это я». И она продолжила: «Хаус»? Я сказала: «Да-да-да, это я». И она: «Оу, вот это да! Так они на вас специальный макияж накладывают, чтобы вы выглядели старше? И, должно быть, они специально для роли вас одевают в такую одежду, чтобы вы выглядели полнее, да?»

И хотя Эделстин признала то, что незнакомка имела в виду, что в жизни она выглядит более красивой, молодой и стройной, она замечает: «Пусть эта женщина и хотела быть милой, то же самое, что она сказала о том, что я молодая и стройная, думают, дай Бог, еще тысяча людей, с которыми я случайно сталкиваюсь в течение недели; но остальные 29 миллионов, которые смотрят шоу по всему миру, считают меня старой и толстой».
Эделстин понимает, что подобная критика является чем-то неизбежным. «Просто бывают такие дни, в которые, когда на тебя кто-то смотрит – и неважно, смотрит ли он на тебя из-за того, что он считает тебя красивой или нет – а ты не чувствуешь себя привлекательной, ты думаешь, что на тебя смотрят из-за того, что ты плохо выглядишь, - говорит она. – И это часть того, что происходит с людьми моей профессии».

Что касается будущего Кадди и Хауса, Эделстин продолжает пребывать в неизвестности: «Я и правда думаю, что у них будет потрясающая ночь любви, но я даже понятия не имею о том, чем это все закончится, если все-таки что-то произойдет. Я даже не знаю, как можно разрушить эту оборонительную стену между ними». В то же время она отмечает: «Я люблю свою работу. Я не инженю [актриса, играющая роли наивных девушек]. И никогда таковой не стану. Я никогда не была красивой знаменитой куколкой в том или ином шоу. Я была неправильной лучшей подругой, или транссексуалом, или лесбиянкой, или проституткой». А что будет тогда, когда шоу закончится? «Буду играть еще кого-нибудь сумасшедшего и непринятого обществом», - ответила она без намека на сожаление. До тех пор Эделстин будет в каком-то смысле там, где для нее все начиналось, ведь Хаус работает в больнице штата Нью-Джерси.

Лиса о соблазнах большого города:
"Я умоляла своих родителей переехать из Нью-Джерси с тех пор, как мне исполнилось 5. Я даже неоднократно собирала чемоданы, садилась на лужайку напротив дома, жалея о том, что не могу уйти, - а возвращалась лишь тогда, когда ужин уже был на столе. Я на самом деле не любила это место. Я для него действительно не подходила. Это просто не было моим домом. Я начала заучивать улицы Нью-Йорка, когда мне было 13, только для того, чтобы понять, где я буду жить. Я хочу сказать, что была серьезно настроена перебраться туда".

Лиса о Нью-Йорке 80-х и Нью-Йорке сегодня:
"В те дни на самом деле был «Мир Нью-Йорка». Сейчас же это в каком-то роде «Мир в целом мире»: ты видишь одни и те же лица во всех городах. Но тогда у каждого города была своя жизнь, и в Нью-Йорке она кипела, без этого города невозможно было жить, и я, как мне кажется, отлично в него вписалась".

Лиса о том, как натура тусовщицы из Нью-Йорка уживается в ней и сегодня:
"Думаю, единственное, где вы сейчас можете увидеть эту часть моей натуры, - это съемочная площадка. Я обожаю свою работу, и я в восторге от того, что все еще могу быть здесь. Так что, когда я играю, то 80% времени, можно сказать, я перевозбужденная, немного чокнутая и, конечно же, напоминаю ту девушку, которой я была тогда".

Лиса о реакции старшеклассников на ее мюзикл, посвященный проблеме распространения СПИДа:
"В нескольких школах мне разрешили показать отрывки из мюзикла, а из некоторых даже приводили детей на представление, у нас были и бесплатные дневные выступления для школ Бронкса и Гарлема. Они приезжали в Ист-Виллидж, чтобы посмотреть шоу, и это было потрясающе. Выступать перед тинейджерами - это замечательно. Ты думаешь, что ничего страшнее в этом мире быть не может, ведь они могут быть такими жестокими, но на самом деле они прекрасны, и они такие открытые, и они были в восторге от того, что могут принимать участие в шоу: кричать что-то в ответ, и бросаться какими-то вещами, и просто участвовать, - это было потрясающе. Я обожала это. Я понимаю, что мне тогда было двадцать. Но когда тебе двадцать, тебе кажется, что ты ТАКАЯ взрослая, по сравнению со всеми остальными, - сейчас мне становится смешно, когда я об этом вспоминаю". 

Лиса об эволюции своего персонажа: дорога от «нет» к «да» в «Хаусе»:
"Я никогда не хотела, думаю, как и Дэвид Шор, чтобы Кадди была этаким врагом главного героя. Это на самом деле скучно и немного ограниченно, просто стоять и говорить: «Нет». Возможно, в самом начале сериала происходило следующее: даже когда в сценарии было написано, что я должна сказать: «Нет», - я в каком-то роде говорила: «Да». [смеется] И, вы знаете, потихонечку шоу меняется от твоей игры, и тебя лучше узнают сценаристы, и персонаж в какой-то степени оживает. Сначала образ создается в воображении сценариста, но в итоге он становится неким миксом: твое видение героя полностью совпадает с видением сценариста, который в процессе работы слышит голос своего персонажа. 

Так что я действительно думаю, что происходят своего рода изменения. Это очень красивый процесс, который ты можешь почувствовать, пока длится серия, я и в правду наслаждаюсь этим: что-то становится более насыщенным, и глубоким, и цельным. Но не думаю, что персонажи меняются; по-моему, они просто оживают. Мне кажется, все больше раскрываются их сложные натуры. Так что со временем ты начинаешь понимать ту Кадди, которая в первую очередь наняла Хауса. Она верит в него, но он является тем, кто нуждается в чуть ли не полицейском контроле, и в то же время он тот, кому необходима поддержка, чтобы быть уверенным, что его гениальность работает, - и в этом и есть вся сложность положения быть его боссом. И потому нельзя просто встать и сказать: «Нет». Я [как Кадди] не могу просто быть рядом и говорить: «Нет», - когда я единственный человек, кто поддержал его, и я поддержала его, потому что он тот, кто он есть, из-за его образа мыслей. По-моему, она безгранично восхищается им. И вообще, на мой взгляд, это просто было бы скучно, если бы она все время просто стояла там и говорила: «Нет». И не думаю, что ее «да» делает ее слабой, - это делает ее храброй".

Лиса о проектах, за которые она хотела бы взяться вне «Хауса»:
"Есть одна анимационная короткометражка, которую я сама написала и хотела бы спродюсировать, это очень мрачная и вызывающая история. Возможно это надо сделать под вымышленным именем. Но это очень забавно. Попытки выяснить, как осуществить это, - то, что давно ушло на задний план... Люди спрашивают меня: чем я бы хотела заниматься дальше? Какая моя следующая роль? И тому подобное. Столько раз судьба преподносила мне сюрпризы, что я в некотором роде плыву по течению туда, куда ведут меня мои интересы. Уже достаточно долго я не рисую и не сочиняю музыку, потому что я работаю, и я чувствую, что самовыражаюсь таким образом, но было бы здорово вернуться и к тем вещам. И я вернусь к ним, когда это будет необходимо".

Лиса о борьбе с собственной внешностью:
"Я перфекционистка, особенно я очень требовательна к себе. Я не люблю смотреться в зеркало, потому что всегда будет что-то не так. Просто не люблю - даже когда волосы уложены и я накрашена, мне не нравится смотреть на себя в зеркало... Тяжело видеть себя на экране, а за шоу я могу быть довольной собой, наверное, всего раз. Я могу посмотреть это один раз, что, я думаю, важно сделать, потому что ты многому учишься. Но, знаете, это немного мучительно, в особенности просмотр в высоком разрешении".

Вы выросли в Нью-Джерси. По чему вы больше всего скучаете там?
"Я ни капельки не скучаю по Нью-Джерси".

Что вы думаете о поправке к Конституции Калифорнии, запрещающей регистрацию однополых браков? [была принята 4-го ноября 2008 года]
"Это отвратительно. Они называют это «моралью», но чьей именно? Точно не моей. По-моему, это ужасно".

Каким бы врожденным даром вы хотели бы обладать?
"Я бы хотела уметь играть на пианино – серьезно, просто сесть за него и начать играть. И на саксофоне. И на гитаре".

Вы встретили какую-то негативную реакцию по отношению к вашему мюзиклу «Положительный»?
"В лесбийском журнале была напечатана одна отрицательная рецензия. Они злились, что в мюзикле не было ни одного персонажа-лесбиянки. Это со мной было впервые, и я была очень подавлена".

Что, по-вашему, есть наивысшее счастье на Земле?
"Когда двое людей влюбляются друг в друга. Это мгновение. Это все равно что выскочить из летящего самолета, держась за руки". 

Какими качествами вы больше всего восхищаетесь в других людях?
"Терпением и щедростью. Я не говорю об этом только в исчислении на отношения. Я восхищаюсь верностью, искренностью, креативностью".

Если рай существует, что бы вы хотели услышать от Бога, когда окажетесь рядом с Жемчужными Вратами?
"Классный костюмчик".

Источник